Марк Азов - «Мир приключений» 1987 (№30) [Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов]
— Все будет хорошо, не волнуйся…
И тут меня словно обожгло. Не знаю, как это получилось, но я спросила о том, о чем, наверно, не должна была спрашивать тогда:
— Кто?
— Может быть, я, а может, и кто-нибудь другой…
— Когда?
Он на секунду задержался с ответом. Всего на секунду:
— Четырнадцатого.
Это я уже потом поняла, что он назвал это число только для того, чтобы я не волновалась и не ждала в канун действительной даты”.
Космонавты, Каманин, Карпов, врачи и кинооператоры вылетели на космодром на трех самолетах ИЛ-14. Юрий и Герман летели на разных машинах. На Байконуре их встретил Королев и руководители космодрома. Сергей Павлович сказал, что планирует вывезти ракету на старт 8 апреля, а 10–12 апреля можно стартовать.
— Как видите, в вашем распоряжении еще есть время, — улыбнулся Главный конструктор.
От Карпова Королев потребовал чуть ли не поминутного графика занятости космонавтов на весь предстартовый период и напомнил, что он, Карпов, несет персональную ответственность за готовность космонавтов к старту. В голосе Королева удивительным образом сплавлялись ноты дружеского доверия и жесткой требовательности. Только он один умел так разговаривать с людьми.
Утром 6 апреля на космодром прилетел Константин Николаевич Руднев — председатель Государственной комиссии. В 11.30 началось техническое совещание, на котором обсуждалась отладка регенерационной системы, результаты испытаний скафандров и кресла и полетное задание космонавту.
Галлай и другие методисты высказали пожелание, чтобы космонавтам разрешили посидеть до старта в корабле. Хотя тренажер был полной его копией, но реальный корабль — это реальный корабль. Это предложение поддержал и ведущий конструктор “Востока” Олег Генрихович Ивановский, а затем и Королев. 7 апреля облаченные в скафандры Гагарин, а за ним Титов провели в реальном “Востоке” свою последнюю тренировку. Вечером космонавты смотрели кинохронику о полетах манекенов на двух последних беспилотных кораблях.
Взвешивание в МИКе показало, что “Восток” находится по весу почти у допустимого предела. Вес пяти беспилотных кораблей колебался в пределах 4540–4700 килограммов, корабль же Гагарина вместе с командиром весил 4725 килограммов. Вспомнили, что Титов немного легче Гагарина и в связи с этим, может быть, следует запускать Титова, но Королев сказал, что менять ничего не надо, а если потребуется, можно снять некоторую контролирующую аппаратуру, которая в самом полете никакого участия не принимает.
На 8 апреля было назначено заседание Государственной комиссии, на котором после разбора некоторых технических вопросов утверждался экипаж. Каманин предложил Гагарина в качестве основного командира корабля. Титова — в качестве запасного. Предложение было принято без долгих обсуждений.
— Девятого апреля Николай Петрович пригласил Юрия и меня к себе в комнату и объявил нам, что полетит Гагарин, а я буду его дублером, — рассказывал Герман Титов.
Мне приходилось много раз читать, как радовался Титов за своего друга Юрия, когда Гагарина назначили командиром первого “Востока”. За Гагарина он, может быть, и радовался, а за себя? Разве не был бы Титов просто примитивным человеком, если бы он в эти минуты не испытал ничего, кроме радости за своего товарища? Так зачем же нам так его духовно обеднять? На мой вопрос: “Обидно было?” — Герман ответил с полной откровенностью:
— Да о чем ты говоришь! Обидно мне было, не обидно, но, по крайней мере, я очень расстроился! Встань на мое место…
Достаточно посмотреть на понуро сидящего Титова в кадрах кинохроники, снятых во время заседания Государственной комиссии, чтобы понять, что не только радость за Юрия испытывал он тогда. И его можно понять, при этом ничуть не умаляя его дружеских чувств к Гагарину. Галлай также свидетельствует: “Очень достойно вел себя Титов в этой психологически непростой ситуации”.
На следующий день на большой открытой террасе, построенной у края высокого берега Сырдарьи, состоялась встреча космонавтов с учеными, конструкторами, командирами стартовых служб. Многие из них никогда не видели космонавтов и с интересом рассматривали молодых летчиков. На встрече был председатель Госкомиссии К.Н.Руднев, главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения К.С.Москаленко, С.П.Королев, Н.П.Каманин, руководители космодрома и другие члены Государственной комиссии. Старались избежать официоза: на столах стояли вазы с фруктами, ситро, минеральная вода. Королев шутил, просил космонавтов и их тоже “свозить” в космос на будущем трехместном корабле.
Вечером состоялась официальная, как называли ее, “парадная”, Госкомиссия. Кратко выступил Королев. Каманин представил Гагарина и Титова. Когда слово предоставили Гагарину и он начал говорить, вдруг погасли все юпитеры. Гагарин от неожиданности замолчал. Оказывается, у кинооператоров кончилась пленка, и они перезаряжали аппаратуру. Вскоре все опять включили, и Гагарину пришлось повторить начало своего выступления.
11 апреля в 5 часов утра ракету с пристыкованным к ней и закрытым защитным чехлом “Востоком” вывозили из МИКа на старт. Королев по традиции шел за ней до поворота, где ждала его машина. Сел сзади с Леонидом Александровичем Воскресенским — заместителем Королева по испытаниям. Впереди с шофером Анатолий Семенович Кириллов — “стреляющий”. Воскресенский и Кириллов, собственно, и отвечали за пуск. Неожиданно Королев заговорил о том, все ли они успели предусмотреть, нет ли каких-нибудь скрытых изъянов в носителе или в корабле. Его попутчики молчали, не понимая, что этот очень сильный и самолюбивый человек просит их успокоить его…
После установки ракеты Гагарин и Титов ездили на стартовую площадку, был короткий митинг, потом обедали вместе с Каманиным, ели из туб разные пюре и желе, по правде сказать, без особого аппетита. Потом по просьбе Королева Борис Викторович Раушенбах и Константин Петрович Феоктистов провели с Юрием и Германом еще один инструктаж, впрочем, уже совершенно излишний.
По просьбе Карпова им отвели домик неподалеку от стартовой площадки, где они должны были провести последнюю ночь перед полетом. Вечером, когда Каманин уточнял с ними расписание будущего дня, неожиданно пришел Королев. О деле не говорил, пробовал как-то натужно шутить.
— Через пять лет можно будет по профсоюзным путевкам в космос летать…
Ребята смеялись. Сергей Павлович улыбался только губами, внимательно рассматривал их, словно видел в первый раз. Потом взглянул на часы и ушел так же быстро, как появился.
